Начало русского часомерья

Журнал: "Часовой бизнес" № 4 - 2000
Автор: Михаил Умнов
Фото: Александр Прокофьев

"…А наречется сей часник часомерье", - старательно вывел жирным полууставом неведомый нам монах-летописец. Так в древней русской летописи появилась запись о первых в Московской Руси башенных часах. С тех пор минуло шесть столетий.

Византия - мать русских часов

Золотая Орда, не докатившись до Европы, лишила русскую землю тысяч лучших мастеров и ремесленников. Поэтому отставание Руси от Запада, ушедшего далеко вперед, - культурное и техническое - давало о себе знать долгие годы. Вплоть до эпохи Петра Великого путь западных открытий и изобретений в Россию оказывался слишком долгим, отчасти потому, что в Европе многие понимали - изоляция помогает избежать усиления России, как государства. Тем удивительнее, что начало часового дела в России почти совпадает с рождением "механического времяисчисления" в Европе.

Самые древние часы из дошедших до нас красуются на башнях Солсберийского (Англия, 1386 г.) и Руанского (Франция, 1389 г.) соборов. Помимо тяжелых гирь, приводивших часы в движение, в подобных конструкциях использовались привычные для мастеров-оружейников того времени пружина - важнейший элемент многих силовых механизмов - и зубчатая передача.

В XV-XVI веках башенные часы появились во многих европейских городах. А в Москве в 1404 году похожие часы по заказу великого князя Василия изготовил монах Лазарь Сербин. Этот инок пришел с гористого мыса Афон, где находились несколько православных монастырей, распространявших византийскую культуру среди славян. Согласно летописи, железная диковинка стояла на великокняжеском дворе Кремля. О механизме византийского мастера остались только восторженные слова в Троицкой летописи: "На всякий же час ударяют молотом в колокол, размеряя и считая часы нощные и дневные; не бо человек ударяше, но человековидно, самозвонно и самодвижно, страннолепно некако сотворено есть человеческой хитростью, преизмечтано и преухищрено".

"Человековидно" означает, что существовала механическая фигура звонаря, ударяющего в колокол. Подобные фигуры носили французское название "жакемары". Но на миниатюре из Лицевого летописного свода никакого жакемара нет! Причина проста: художник творил на полтора столетия позже, когда давно уже не было ни князя, ни Лазаря, ни, скорее всего, самих часов (последние, скорее всего, погибли во время пожара).

Дорогими башенными механизмами обзавелись в XV веке вольные сильные города, через которые издавна шла оживленная торговля с Европой. В 1435 году (или годом позже) часы были водружены на каменном столпе знаменитой Евфимьевской часозвони в Великом Новгороде, а через сорок лет - в Святогорском монастыре Пскова.

Сегодня никто не может сказать, привезли эти часы из-за границы или они были делом рук русских мастеров. Однако точно известно, что в 1539 году новгородский мастер изготовил башенные часы для сгоревшего дотла - от удара молнии! - и снова набиравшего силу Соловецкого монастыря. Их боевое устройство отбивало четверти часа, "получасья" и часы, отдельно дневные и ночные. Механизм был сделан исключительно профессионально, его конструкция и техническое устройство нисколько не уступали европейским образцам. На горизонтальный вал наматывалась веревка с гирей на конце. Гиря своей тяжестью заставляла крутиться вал, его движение через систему зубчатых колес передавалось храповому колесу, а оно, в свою очередь, вращало циферблат. Маятника не было, его роль выполнял билянец - своеобразный балансир, похожий на коромысло, на котором испокон веков на Руси носили тяжести. На плечи билянца, жестко насаженного на вертикальную ось, также вешали груз, и, если часы спешили, его сдвигали в одну сторону, а если отставали - перемещали в другую.

Часовых мастеров в те времена ценили высоко: в надписи на одной из крупных шестерен имя Семена Часовика указано наравне с именами заказчиков - новгородского архиепископа Макария (будущего митрополита Московского и Всея Руси) и соловецкого игумена Алексия. И недаром! Часы с Соловков проработали вплоть до начала XX века.

К сожалению, полностью сохранившиеся башенные часы до нас не дошли, многие их детали утрачены, но увидеть почерневшие от времени каркасы, колеса, гири, циферблаты и даже прикоснуться к этим древностям - пока не видит хранительница в русском наряде! - можно в Москве, в Органной палате музея-заповедника "Коломенское".

Динозавров можно потрогать

Чтобы попасть сюда, надо проделать извилистый путь по крутой лестнице с низкими проходами: предки в сравнении с нами были мелковаты. И вот - светлая комната, с фотографиями на стенах, колоколами под потолком и застывшими сотни лет назад механизмами.

Один из экспонатов коллекции - часы с крепостной звонницы Пафнутьев-Боровского монастыря Калужской области. Судя по клеймам в железном каркасе часового механизма, их изготовил мастер Резанцов во второй половине XVIII века. Мастер был, скорее всего, местный - в окрестностях Боровска эта фамилия широко распространена и по сей день. В этих часах уже использован анкерно-маятниковый спуск и счетное колесо особой конструкции, благодаря которому приводились в действие механизмы курантов и боя. Гири часов (весом по 58 кг) опускались в специальную шахту глубиной пять метров.

Другой шедевр - механизм часов-курантов, установленных в 1673 году над новыми, каменными воротами самого царского села Коломенское. Изготовил их "мастер на все руки" Петр Высоцкий, известный также сделанными на забаву царевичам деревянными львами в бараньих шкурах, внутри которых были установлены пружинные механизмы, наподобие часовых. По воспоминаниям, они "яко живые львы, глас испущают, глазами движут, зияют устами, кажется, хощут ходити ногами".

К XIX веку часовое производство России сосредоточилось на заводах. Пример "заводского творчества" - часовой механизм Николо-Перервинского монастыря работы мастера Ивана Юрина (1863 г.). Куранты в нем выполняли еще и роль огромной музыкальной шкатулки, имея четыре программных цилиндра, выступы на которых служили "спусковыми крючками" для управления целой батарей колоколов.

Еще одни куранты конца прошлого века из собрания Коломенского прежде украшали третий ярус Сухаревой башни. Сама башня, увы, как и сотни других исторических зданий Москвы, была снесена в 30-е годы, а вот часы, к счастью, уцелели. Механизм взял "под опеку" Московский инженерно-физический институт, и часы исправно служили еще многие годы.

Вероятно, у всех, кто побывал в Органной палате, возникает мысль: пора создать полноценный музей часов, вроде тех, что прекрасно существуют в Англии, Германии, Голландии, Франции, чтобы сохранить примеры ремесленного мастерства русских людей. Ведь не случайно изобретение часов - материализованной идеи времени - причисляют к великим открытиям, наряду с компасом, порохом и книгопечатанием.

Миниатюра из летописи с изображением московской часозвони из Лицевого свода (иллюстрированной русской истории в шести томах) - словно маленькое окно в исчезнувший мир Древней Руси. На переднем плане видны стены и башни Кремля. Посреди двора на троне сидит князь Василий Дмитриевич со свитой. Перед ним - Лазарь Сербин в монашеской одежде, который указывает на башенку с часами, архитектура которой напоминает древнерусские звонницы. Судя по жестам и позам, идет оживленная беседа о диковинном механизме. Рисунок дает и определенное представление о самом приборе времени. На циферблате по кругу расположены "указные слова" - церковнославянские буквы А, Б, Г, Д, Е, S, З, И, фита, I и их сочетания, например, АI, ВI, которые до 1702 года были в ходу на Руси вместо принятых сегодня арабских цифр. Кажется странным, что голубой циферблат, под которым висят три гири, не имеет ни одной из столь привычных нам стрелок. Вероятно, вращался сам круг, как это было в более поздних конструкциях русских часов.

Соловецкие часы. Все многочисленные детали механизма - кузнечной работы, на них хорошо видны следы ковки. Русские кузнецы к XII веку достигли высокого мастерства и виртуозности в работе. Тонкие кружевные кольчуги, защитные шлемы, ювелирные украшения, острые клинки и кинжалы, даже пушки вырабатывали русские кузнецы. Они же делали предметы быта: хитроумные замки, ключи, дверные ручки, скобы, и даже шляпки гвоздей украшали узорами. Кузнец каждую вещь делал от начала до конца. Только впоследствии изготовление сложных изделий - замков и часовых механизмов, разделилось на отрасли. Возможно, в Новгороде XVI века часовщики разделились по цеховому признаку, как это было на Западе, на кузнецов-механиков, ювелиров-отделочников и краснодеревщиков, мастеров по корпусам.